|
Джибран Халиль Джибран ПРОРОК Аль-Мустафа, избранный и возлюбленный, заря своего дня, двенадцать лет ждал в городе Орфалесе возвращения корабля, который должен был увезти его на остров, где он родился. На двенадцатый год, в седьмой день айлуля, он поднялся на холм, лежащий застенами города, обратил взор к морю и заметил свой корабль, приближающийся в тумане. Тогда раскрылись врата его сердца, и радость его полетела над морем. Он закрыл глаза и молился в тишине своей души. Но только сошел он с холма, как его охватила немая грусть, и подумал он в сердце своем: "Как уйти мне с миром и без печали? Нет, не оставить мне этот город, не поранив дух. Долгими были дни страданий, проведенные в этих стенах, долгими были мои одинокие ночи; а кто может расстаться со страданием и одиночеством без сожаления? Много крупиц духа рассеял я по этим улицам, и много детей моей тоски бродят нагие меж этих холмов, - и я не могу отказаться от них легко и без боли. Не одежду сбрасываю я сегодня, а собственными руками сдираю с себя кожу. Нельзя мне более медлить. Море, которое зовет к себе все сущее, зовет и меня, и я должен отплыть. Ибо остаться - значит замерзнуть, заледенеть, сковать себя цепями земли, хотя часы ночные и пламенны. И орел один летит к солнцу, покинув родное гнездо". Дойдя до подножия холма, он вновь обернулся к морю и увидел, что его корабль приближается к берегу, на палубе корабля матросы - сыновья его земли. И воззвала к ним его душа, и он сказал: - Сыновья праматери моей, вы, оседлавшие гребни волн, сколько раз вы приплывали в моих снах. Лишь глотну этого спокойного воздуха, взгляну с любовью назад - и встану среди вас, мореплаватель среди мореплавателей. О бескрайнее море, недремлющая мать, только в тебе находят мир и свободу река и ручей. Лишь один поворот сделает этот ручей, лишь раздастся его журчанье на этой поляне - и я вольюсь в тебя, беспредельная капля в беспредельный океан. Он шел и видел издали мужчин и женщин, спешивших к городским воротам со своих полей и виноградников. Он слышал, как их голоса выкликают его имя и от поля к полю возвещают друг другу о приходе его корабля. И сказал он себе: - Будет ли день разлуки днем урожая? Скажут ли, что вечер мой был воистину моей зарей? Что дать мне тому, кто бросил свой лемех посреди борозды, и тому, кто оставил рукоять своего давильного круга? Станет ли сердце мое плодоносным деревом, чтобы я мог собрать плоды и дать им? Разве я арфа, чтобы рука могущественного касалась меня, разве я флейта, чтобы его дыхание проходило сквозь меня? Если это день моего урожая, то какие поля и в какие незапамятные времена засеял я семенами? Если воистину это час, когда я подымаю свой светильник, то не мое пламя будет гореть в нем. Подыму я свой светильник пустой и темный. А страж ночи наполнит его маслом и зажжет. Так сказал он вслух. Но много неизреченного осталось в его сердце, ибо не могон сам высказать глубокую тайну, ему одному ведомую. Когда он вступил в город, весь народ вышел ему навстречу. Вышли вперед старейшины города и сказали: - Не покидай нас. Ты был полуднем в наших сумерках, и твоя молодость даровала нам мечты. Ты не чужой среди нас и не гость, а сын и возлюбленный наш. Не заставляй наши глаза тосковать по твоему лику. Жрецы и жрицы сказали ему: - Дух и тень твоя озаряли светом наши лица. Мы так любили тебя! Но молчалива и скрыта покровами была наша любовь. А сейчас она громко взывает к тебе. Вечно было так, что глубина любви познается лишь в час разлуки. Но ни одному не ответил он, а только склонил голову; и те, что стояли близ него, видели, как слезы капали ему на грудь. И вышла из святилища женщина. Аль-Митра было имя ее. Была она прорицательницей. Он посмотрел на нее с глубокой нежностью, ибо она первая нашла его и поверила в него. Она приветствовала его словами: - Пророк Божий, устремляясь к беспредельному, долго ты искал в далях свой корабль. И вот корабль твой прибыл, пора тебе отправляться. Глубока твоя тоска по земле твоих воспоминаний и обители твоих сокровенных желаний; и любовь наша не свяжет тебя, как не удержат тебя и наши нужды. Но мы просим тебя, чтобы перед разлукой ты cказал нам и дал вкусить от своей Истины. В одиночестве своем ты взирал на наши дни, и, пробуждаясь, ты слышал, как мы смеялись и плакали во сне. Потому раскрой нам нас самих и скажи нам все ведомое тебе о том, что лежит между рождением и смертью. И ответил он: - Народ Орфалеса, о чем могу я сказать, как не о том, что и сейчас тревожит ваши души? О ЛЮБВИ Тогда просила аль-Митра: - Скажи нам о Любви. Он поднял голову, и воцарилось молчание. Тогда он сказал громким голосом: -- Если любовь ведет вас, следуйте за ней, хотя дороги ее трудны и тернисты. Если она осенит вас своими крылами, прислушайтесь к ней, даже если вас ранил меч, скрытый в ее оперении. И если любовь говорит вам, верьте ей, даже если ее голос рушит ваши мечты, подобно тому, как северный ветер опустошает сад. Ибо любовь венчает вас, но она вас ираспинает. Она растит вас, но она же и подрезает. Она подымается к вашей вершине и обнимает ваши нежные ветви, дрожащие под солнцем. И она же спускается к вашим корням, вросшим в землю, и сотрясает их. Как снопы пшеницы, она собирает вас вокруг себя. Она обмолачивает вас, чтобы обнажить. Она просеивает вас, чтобы освободить от шелухи. Она раскалывает вас до белизны. Она месит вас, пока вы не станете мягкими. А потом вверяет вас своему святому огню, чтобы вы стали святым хлебом для святого Божиего причастия. Все это творит над вами любовь, дабы вы познали тайны своего сердца и через это познание стали частью сердца Жизни. Но если, убоявшись, вы будете искать в любви лишь покой и усладу, то лучше вам прикрыть свою наготу и, покинув гумно любви, уйти в мир, не знающий времен года, где вы будете смеяться, но не от души, и плакать, но не всласть. Любовь дает лишь себя и берет лишь от себя. Любовь ничем не владеет и не хочет, чтобы кто-нибудь владел ею, ибо любовь довольствуется любовью. Если ты любишь, не говори: "Бог - в моем сердце"; скажи лучше: "Я - в сердце Божием". И не думай, что ты можешь властвовать над путями любви, ибо если любовь сочтет тебя достойным, она будет направлять твой путь. Единственное желание любви - выразить самое себя. Но если ты любишь и не можешь отказаться от желаний, пусть твоими желаниями будут: таять и походить на бегущий ручей, что напевает ночи свою песню. Познавать боль от бесконечной нежности. Ранить себя собственным постижением любви; Истекать кровью охотно и радостно. Подниматься на заре с окрыленным сердцем и возносить благодарность за еще один день любви. Обретать покой в полдень и предаваться мыслям о любовном экстазе. - Возвращаться вечером домой с благодарностью. И засыпать с молитвой за возлюбленного в сердце своем и с песней хвалы на устах. О БРАКЕ Потом вновь заговорила аль-Митра. - Что скажешь ты о Браке? - спросила она. И он ответил: - Вы родились вместе и вместе пребудете вечно. Вы будете вместе, когда белые крылья смерти рассеют ваши дни. Вы будете вместе даже в безмолвной памяти Божией. Но пусть близость ваша не будет чрезмерной, и пусть ветры небесные пляшут меж вами. Любите друг друга, но не превращайте любовь в цепи: Пусть лучше она будет волнующимся морем между берегами ваших душ. Наполняйте чаши друг другу, но не пейте из одной чаши. Давайте друг другу вкусить своего хлеба, но не ешьте от одного куска. Пойте, пляшите вместе и наслаждайтесь, но пусть каждый из вас будет одинок, как одиноки струны лютни, хотя от них исходит одна музыка. Отдавайте ваши сердца, но не во владение друг другу. Ибо лишь рука Жизни может принять ваши сердца. Стойте вместе, но не слишком близко друг к другу. Ибо колонны храма стоят порознь, и дуб и кипарис не растут рядом. О ДЕТЯХ И просила женщина, державшая на руках ребенка: - Скажи нам о Детях. И он сказал: - Ваши дети - не дети вам. Они сыновья и дочери тоски Жизни по самой себе. Они приходят благодаря вам, но не от вас, и хотя они с вами, они не принадлежат вам. Вы можете дать им вашу любовь, но не ваши мысли. Ибо у них есть свои мысли. Вы можете дать пристанище их телам, но не душам, ибо их души обитают в доме завтрашнего дня, где вы не можете побывать даже в снах. Вы можете стремиться походить на них, но не старайтесь сделать их похожими на себя. Ибо жизнь не идет вспять и не задерживается на завтрашнем дне. Вы - луки, из которых ваши дети, как живые стрелы посланы вперед. Стрелок видит цель на пути бесконечности и сгибает вас своей силой, чтобы его стрелы летели быстро и далеко. Пусть ваш изгиб в руке стрелка несет радость, ибо как любит стрелок летящую стрелу, так любит он и лук, который неподвижен. О ДАЯНИИ Тогда просил богатый человек: - Скажи нам о Даянии. И он ответил: - Вы даете лишь малую толику, когда даете от своего достояния. - Вы истинно даете, лишь когда даете от самих себя. Ибо, что есть ваше достояние как не вещи, которые вы храните и стережете из страха, что они могут понадобиться вам завтра? А завтра? Что принесет завтра самой сообразительной собаке, которая зарывает кость в нетронутый песок, когда идет следом за паломниками в святой город? Что есть боязнь нужды, как не сама нужда? Разве страх, что может наступить жажда, когда колодец полон, не есть неутолимая жажда? Есть такие, которые дают мало от многого, чем они владеют. Они дают с тем, чтобы прославиться, и это тайное желание делает их дары отвратительными. - И есть такие, которые дают все то малое, что есть у них. Они верят в жизнь и в щедрость жизни, и их сундуки не бывают пусты. - Есть такие, которые дают с радостью, и она - награда им. Есть такие, которые дают с болью, и она - их крест. И есть такие, которые дают и не знают при этом боли, они не ищут радости и не дают в надежде, что им зачтется. Они дают так же, как мирт в долине наполняет воздух своим благоуханием. Руками подобных им говорит Всевышний, и их глазами он улыбается Земле. Хорошо давать, когда просят, но лучше давать без просьбы, предугадывая; Для щедрого найти того, кто получит, - радость большая, чем само даяние. Все, что есть у вас, будет когда-нибудь отдано; потому давайте сейчас, чтобы время даяния было вашим, а не временем ваших наследников. Часто вы говорите: "Я бы дал, но только достойному". Деревья в вашем саду и стада на ваших пастбищах не говорят так. Они дают, чтобы жить, ибо утаить - значит погибнуть. Истинно, тот, кто достоин получить свои дни и ночи, заслуживает от вас всего прочего. И тот, кто удостоился пить из океана жизни, достоин наполнить свою чашу из вашего ручейка. Кто вы есть, чтобы люди раскрывались перед вами и снимали покровы со своей гордости, дабы вы увидели их сущность в наготе и их гордость свободной от смущения? Посмотрите сначала, достойны ли вы сами давать и быть орудием даяния. Ибо воистину, лишь жизнь дает жизнь, а вы, считающие себя дающими, лишь зрители. Вы, принимающие даяния - а вы все принимаете, - не возлагайте на себя ношу благодарности. Лучше подымайтесь вместе с дающим на его дарах, как на крыльях; ибо сверх меры беспокоиться о своем долге - значит сомневаться в великодушии того, для кого мать - щедрая Земля, а отец - Бог. О ТРУДЕ Пото просил пахарь: - Скажи нам о Труде. И сказал он в ответ: - Вы трудитесь, чтобы не отрываться от Земли и от Души ее. Ибо быть бездельником - значит стать чужим для времен года и выйти из шествия жизни, движущегося к бесконечности в величии и в гордом смирении. Когда вы трудитесь, вы - флейта, в сердце которой шепот времени превращается в музыку. Кто из вас хотел бы стать, тростинкой, немой, безмолвной, когда все вокруг поет в согласии? Всегда говорили вам, что труд - проклятье и работа - несчастье. А я говорю вам: когда вы трудитесь, вы исполняете часть самой ранней мечты Земли, уготованную вам в те времена, когда эта мечта родилась, И, работая, вы истинно любите Жизнь. А полюбить Жизнь через работу - значит приблизиться к глубочайшей тайне Жизни. Но если в своем страдании вы называете Рождение - горем и заботу о плоти - проклятьем, начертанным на вашем лбу, то я отвечу: ничто, кроме пота на вашем лбу, не сотрет начертанного Говорили вам также, что Жизнь есть тьма, и вы в усталости своей вторите тому, что было сказано уставшими. А я говорю: Жизнь на самом деле есть тьма, когда нет стремления. Всякое стремление слепо, когда нет знания, Всякое знание тщетно, когда нет труда, Всякий труд бесплоден, когда нет любви; И когда вы трудитесь с любовью, вы связываете себя с самим собой, друг с другом и с Богом. А что значит трудиться с любовью? Это - ткать одежды из нитей своего сердца так, словно те одежды наденет твой возлюбленный. Это - строить дом с усердием так, словно в том доме поселится твой возлюбленный. Это - сеять семена с нежностью и собирать урожай с радостью так, словно плоды будет есть твой возлюбленный. Это - наполнять все, что ты делаешь, дыханием своего духа. И знать, что все благословенные усопшие стоят подле тебя и смотрят. Часто я слышал, как вы говорили, будто во сне: "Тот, - кто ваяет из мрамора и обретает в камне образ своей души, благороднее того, кто пашет землю. И тот, кто ловит радугу, чтобы перенести ее на холст в облике человека, выше того, кто плетет сандалии". Но я говорю, не во сне, а в ясном бодрствовани полудня, что ветер беседует с могучим дубом так же нежно, как и с тончайшими стебельками травы; И лишь тот велик, кто превращает голос ветра в песню, становящуюся нежнее от его любви. Труд - это любовь, ставшая зримой. Если вы не можете трудиться с любовью, а трудитесь лишь с отвращением, то лучше вам оставить ваш труд, сесть у врат храма и просить милостыню у тех, кто трудится с радостью. Если вы давите виноград с недобрым чувством, то оно отравляет вино. Если даже вы поете как ангелы, но не любите петь, то вы не даете людским ушам услышать голоса дня и голоса ночи.
О ДОМАХ Тогда вышел вперед каменщик и просил: - Скажи нам о Домах. И сказал он в ответ: - Постройте в пустыне жилище из своих образов, прежде чем строить дом в стенах города. Ибо как вы возвращаетесь домой в своих сумерках, так возвращается и странник в вас, вечно далекий и одинокий. Дом ваш - ваше большее тело. Он растет под солнцем и спит в ночной тиши, и ему снятся сны. Разве не спит ваш дом и не уходит он во сне из города в рощу или на вершину холма? Если бы долины были вашими улицами и зеленые тропы - аллеями, чтобы вы могли искать друг друга в виноградниках и приходить с ароматом земли в своих одеждах! В страхе своем ваши праотцы собрали вас слишком близко друг к другу. Не сразу перестанут городские стены отделять очаги ваши от ваших полей. Скажите мне, что у вас в этих домах? Что вы храните за закрытыми дверями? Есть ли у вас мир, безмятежное стремление - свидетельство вашей силы? Есть ли у вас воспоминания - мерцающие своды, что соединяют вершины разума? Есть ли у вас красота, что уводит сердце от вещей из дерева и камня к святой горе? Или у вас есть лишь покой и жажда покоя, то потаенное, что входит в дом как гость, становится хозяином, а после - властелином? Хотя руки его нежны, сердце его из железа. Оно убаюкивает вас лишь для того, чтобы стоять у вашей постели и глумиться над достоинством плоти. Оно осмеивает ваш здравый ум и кладет его в мягкие листья, как хрупкий сосуд. Истинно, жажда покоя убивает страсть души, а потом идет, ухмыляясь, в погребальном шествии. Но вы, дети пространства, вы, беспокойные и в покое, вас не заманить в ловушку и не укротить. Не якорем, а парусом будет ваш дом. Не пленкой, затягивающей рану, будет он, а веком, что защищает глаз. Вы не сложите крылья, чтобы пройти в двери, не склоните голову, чтобы не удариться о потолок, и не будете сдерживать дыхание из страха, что стены потрескаются и рухнут. Вы не станете жить в гробницах, возведенных мертвыми для живых. Ибо то, что в вас безгранично, пребывает в небесной обители, врата которой - утренний туман, а окна - песни и ночная тишина. ОБ ОДЕЖДЕ И просил ткач: - Скажи нам об Одежде. И он ответил: - Ваша одежда прячет большую долю вашей красоты, но не скрывает уродства. Вы ищете в одеяниях свободу уединения, но подчас обретаете в них узду и оковы. Если б вы могли подставить солнцу и ветру свою кожу, а не одежды! Ибо дыхание жизни - в солнечном свете, и рука жизни - ветер. Некоторые из вас говорят: "Это северный ветер соткал одежды, что мы носим". А я говорю: да, это был северный ветер, Но стыд был ему ткацким станком и вялость мускулов была ему нитью. И, закончив свой труд, он смеялся в лесу. Не забывайте, что стыдливость - щит от глаз порочности. А когда порочность исчезнет, чем будет стыдливость, как не оковами и сором разума? Не забывайте, что Земле приятно прикосновение ваших босых ног и ветры жаждут играть вашими волосами. О КУПЛЕ И ПРОДАЖЕ И просил торговец: - Скажи нам о Купле и Продаже. И сказал он в ответ: - Земля приносит вам свои плоды, и вы не будете нуждаться, если только будете знать, как наполнить свои ладони. В обмене дарами земли вы обретете достаток и удовлетворение. Но если в обмене не будет любви и доброй справедливости, то одних он приведет к жадности, а других к голоду. Когда вы, труженики моря, полей и виноградников повстречаете на рыночной площади ткачей, гончаров и собирателей пряностей, Взывайте тогда к духу - хозяину Земли, чтобы он появился среди вас и освятил весы и расчеты, сравнивающие ценности вещей. И не допускайте к обмену людей с пустыми руками, которые расплачиваются своими словами за вашу работу. И если туда придут певцы, плясуны и флейтисты, купите и у них, ибо они тоже собиратели плодов и благовоний, и, хотя то, что они приносят, соткано из снов, - это одеяние и пища для вашей души. И прежде чем покинуть рыночную площадь, уверьтесь, что ни один не ушел оттуда с пустыми руками. Ибо дух - хозяин Земли не заснет мирно на ветру, пока не исполнятся нужды самого меньшего из вас.
О СВОБОДЕ
И просил оратор: - Скажи нам о Свободе. И он ответил: - У городских ворот и у ваших очагов я видел, как вы падаете ниц и поклоняетесь своей свободе, - так рабы заискивают перед тираном и восхваляют его, хотя он убивает их. Да, в храмовой роще и в тени крепости я видел, как самые свободные из вас носят свою свободу, как ярмо и наручники. И сердце мое обливалось кровью, ибо вы можете стать свободными лишь тогда, когда даже само желание искать свободу станет для вас уздой и вы перестанете говорить о свободе как об искомом и достигнутом. Истинно свободными вы станете не тогда, когда лишены забот будут ваши дни и ваши ночи будут избавлены от нужды и горя. А когда ваша жизнь будет опоясана ими, но вы подыметесь над ними нагие, без оков. И как вам подняться над днями и ночами, не разорвав цепей, которыми вы сковали свой полдень на заре своего постижения? Истинно, то, что вы называете свободой,- самая крепкая из этих цепей, хотя звенья ее блестят на солнце и слепят ваши глаза. И что, как не частицы вас самих, хотелось бы вам сбросить, чтобы обрести свободу? Если это несправедливый закон, который вы хотели бы отменить, то закон этот был начертан вашей же рукой на лбу вашем. А если это деспот, которого вы хотели бы свергнуть с престола, посмотрите прежде, разрушен ли его престол, воздвигнутый в вашей душе. Ибо, как может тиран властвовать над свободными и гордыми, если нет в их свободе тирании и нет в их гордости стыда? Если это забота, от которой вы хотели бы избавитъся, то эта забота скорее была избрана вами, чем навязана вам. И если это страх, который вы хотели бы изгнать, то источник этого страха - в вашем сердце, а не в руке устрашающего. Истинно, все в вашем естестве движется в неизменном полуобъятии, желанное и ужасающее, отвратительное и заветное, то, что вы ищете, и то, от чего вы бежали бы. Все это движется в вас, как свет и тень, слитые в пары. Когда тень бледнеет
и исчезает, угасающий свет становится тенью другого света.
Так и ваша свобода,
теряя свои оковы, сама становится оковами
большей свободы.
О САМОПОЗНАНИИ И просил мужчина:
- Скажи нам о самопознании. И он ответил: - Ваши сердца
познают в безмолвии тайны дней
и ночей. Но ваши уши жаждут
услышать знание вашего сердца. Вы хотели бы
познать в словах то, что вы всегда
знали в мыслях. Вы хотели бы
прикоснуться пальцами к нагому
телу своих снов. И это прекрасно. И сокровище собственных беспредельных глубин откроется вашим взорам. Но не стремитесь взвесить на весах ваше неведомое сокровище; - И не пытайтесь измерить глубины своего знания посохом и лотом. Ибо оно - море беспредельное и безмерное. Не говорите:"Я открыл всю истину", но лучше скажите:"Я открыл истину". Не говорите: "Я открыл путь души" - лучше: "Я повстречал душу, идущую моим путем". Ибо душа ходит всеми путями. Душа не идет в одном лишь направлении и не растет как тростник. Душа раскрывается как лотос с бесчисленными лепестками.
ОБ УЧЕНИИ Tогда просил учитель: - Скажи нам об Учении. И он сказал: - Ни один человек ничего не может открыть вам, кроме того, что лежит в полудреме на заре вашего знания. Если он истинно мудр, он не повелит вам войти в дом мудрости, а скорее поведет вас к порогу вашего разума. Астроном может говорить вам о своем понимании пространства, но не может дать вам это понимание. Музыкант может передать вам ритм, которыми наполнено все пространство, но не может дать вам ни ухо, которое улавливает ритм, ни голос, что вторит ему. Ибо видение одного человека не дает крыльев другому. И как каждый из вас стоит одиноко в Божием знании, так должен каждый из вас быть одиноким в своем знании Бога и в своем понимании Земли.
О СЛОВАХ Потом просил ученый: - Скажи нам о Словах. И сказал он в ответ: - Вы прибегаете к словам, когда вы не в силах совладать со своими мыслями; И когда вы не можете долее обитать в одиночестве своего сердца, вы переселяетесь на уста, и звук становится отвлечением и забавой. Ибо мысль - птица в пространстве, которая может расправить крылья в клетке из слов, но не может летать. Есть среди вас такие, что ищут многоречивого из страха перед одиночеством. В молчании одиночества их глазам предстает их нагая суть, и они бегут прочь. И есть такие, что невольно открывают в разговоре истину, которую сами не понимают. И есть, такие, что хранят истину в себе, но не изрекают ее. В сердце подобных им дух живет в размеренном молчании. Где бы вы ни встретили друга - на обочине дороги или на рыночной площади, - пусть дух в вас движет вашими губами и повелевает вашим языком. Пусть голос вашего голоса говорит уху его уха; Ибо его душа будет хранить истину вашего сердца так же, как вспоминается вкус вина, когда цвет забыт и нет более сосуда.
О ДОБРЕ И ЗЛЕ И просил один из старейшин города: - Скажи нам о Добре и Зле. И он ответил: - О добре в вас могу я говорить, но не о зле. Ибо что есть зло, как не добро, терзаемое голодом и жаждой. Истинно, когда добро терпит голод, оно разыскивает пищу даже в темных пещерах, и, когда оно жаждет, оно пьет даже затхлую воду. Вы добры, когда вы наедине с собою. Но и когда вы не наедине с собою, вы не злы. Ибо заброшенный дом - не логовище воров; это всего лишь заброшенный дом. Вы добры, когда стараетесь давать от самих себя. Но вы не злы, когда ищете выгоды для себя. Ибо когда вы стараетесь извлечь выгоду, вы всего лишь корень, что держится за землю и сосет ее грудь. Истинно, плод не может сказать корню: "Будь таким, как я, спелым, сочным и вечно дающим от своего изобилия". Ибо для плода давать - потребность, как получать - потребность для корня. Вы добры, когда говорите, полностью пробудившись от сна, Но вы не злы, когда спите, а язык ваш болтает попусту. И даже косноязычная речь может укрепить слабый язык. Вы добры, когда идете к своей цели смело, уверенным шагом. Но вы не злы, когда идете к ней, хромая. Даже те, кто хромает, не идут вспять. Но вы, сильные и быстрые, не притворяйтесь хромыми перед хромым, полагая это благом. Несть числа примерам вашей доброты, но вы не злы и тогда, когда вы не добры. Вы лишь бездельничаете и ленитесь. Жаль, что олени не могут научить черепах проворству. В вашем влечении к собственной сущности исполина лежит ваша доброта: и оно - в каждом из вас. Но в одних это влечение - бурный поток, мчащийся к морю, несущий тайны горных склонов и песни леса. А в других это -мелкий ручей, что теряется в излучинах, петляет и иссякает прежде, чем достигнет берега. Но пусть тот, кто жаждет многого, не говорит тому, кто довольствуется малым: "Почему ты медлишь и колеблешься?" Ибо истинно добрый не спросит нагого: "Где твоя одежда?" и не спросит бездомного: "Что стало с твоим домом?"
О МОЛИТВЕ Потом просила жрица: - Скажи нам о Молитве. И сказал он в ответ: - Вы молитесь, пребывая в горе и нужде; о, если бы вы молились также в полноте своей радости и во дни изобилия! Ибо что есть молитва как не проникновение ваше в живой эфир? И если вам не сдержать слезы, когда ваша душа зовет вас на молитву, она сквозь слезы будет взывать к вам снова и снова, пока вы не придете с улыбкой на устах: вы подымаетесь, чтобы встретить в воздухе тех, кто молится в этот час и с кем вы можете повстречаться лишь во время молитвы. Потому входите в тот незримый храм лишь ради экстаза и сладостного общения. Ибо если вы войдете в храм лишь для того, чтобы просить, вы не получите. Если вы войдете в него и падете ниц, вы не будете подняты. И даже если вы войдете в него просить добра для других, вы не будете услышаны. Довольно того, что вы входите в храм незримый. Я не могу научить вас творить молитву из слов. Бог слышит ваши слова, лишь когда он сам влагает их в ваши уста. И не могу я научить вас молитве морей, лесов и гор. - Но вы, рожденные горами, лесами и морями, можете найти их молитву в своем сердце. Если только вы вслушаетесь в ночную тишину, вы услышите, как они говорят в безмолвии: "Господь наш, наша окрыленная сущность, это твоя воля в нас повелевает. Это твое желание в нас желает. Это твое побуждение в нас превращает наши ночи, которые принадлежат тебе, в дни, которые тоже твои. Мы не можем просить тебя ни о чем, ибо тебе ведомы наши нужды прежде, чем они родятся в нас: Ты - наша нужда; и, давая нам больше от себя, ты даешь нам все". О НАСЛАЖДЕНИИ Тогда вышел вперед отшельник, который бывал в городе раз в году, и просил: - Скажи нам о Наслаждении. И ответил он: - Наслаждение - это песнь свободы. Но не свобода. Это цвет ваших желаний. Но не их плод. Это глубина, зовущая в высоту. Но не глубь и не высь. Это пленница в клетке, расправляющая крылья. Но не замкнутое пространство. Да, поистине наслаждение - это песнь свободы. Я бы с радостью услышал, как вы поете ее от всего сердца, но я бы не хотел, чтобы вы утратили свое сердце в этом пении. Есть среди вас юноши, которые ищут одного наслаждения, а их судят и укоряют. Я не стал бы ни судить их, ни укорять. Пусть они ищут. Ибо они найдут не одно лишь наслаждение; Семь у него сестер, и даже самая меньшая из них прекраснее наслаждения. Разве не слыхали вы о человеке, что искал в земле коренья, а нашел сокровища? И есть среди вас те, что не столь молоды, чтобы искать, и не столь стары, чтобы вспоминать. В своем страхе перед поисками и воспоминаниями они сторонятся всех наслаждений, дабы не пренебречь духом и не оскорбить его. Но даже их воздержание приносит им наслаждение. Но скажите мне, кто может оскорбить дух? Разве оскорбит соловей тишину ночи или светлячок - звезды? И разве ваше пламя и ваш дым отяготят ветер? Или вы думаете, что дух это тихая заводь, которую можно всколыхнуть посохом? Часто, отказывая себе в наслаждении, вы лишь прячете желание в тайники своего естества. Кто знает, быть может, то, что кажется упущенным сегодня, ждет завтрашнего дня? Даже ваше тело знает, что ему завещано, знает, в чем оно по праву нуждается, и его не обманешь. А тело ваше - арфа вашей души. И вы вольны извлечь из нее нежную музыку или нестройные звуки. И сейчас вы вопрошаете в своем сердце: "Как различить нам, что есть благо в наслаждении и что не есть благо?" - Пойдите в свои сады и поля и вы узнаете, что для пчелы собирать нектар с цветка - наслаждение. - Но и для цветка наслаждение давать нектар пчеле. Ибо для пчелы цветок - источник жизни, А для цветка пчела - вестник любви. И для обоих - пчелы и цветка - приносить и получать наслаждение есть и потребность, и экстаз. О КРАСОТЕ И просил поэт: - Скажи нам о Красоте. И он ответил: - Где вы будете искать красоту и как вы ее найдете, если не она сама станет для вас и путем, и вожатым? И как вам говорить о ней, если не она будет ткачом вашей речи? "Красота ласкова и нежна,- говорят обиженные и оскорбленные .- Как молодая мать, чуть смущаясь своей славы, ступает она среди нас". "Нет, красота грозна и могущественна, - говорят пылкие.- Как буря, сотрясает она Землю и Небо". Говорят усталые и утомленные:"Красота подобна нежному шепоту. Она говорит в нашем духе. Ее голос отступает перед нашим молчанием, как слабый свет, что дрожит в страхе перед тенью". Но беспокойные говорят: "Мы слыхали, как она кричала в горах. И вместе с ее криками раздавался топот копыт, хлопанье крыльев и львиный рык". Ночью говорят городские стражники: "Красота взойдет с зарей на востоке". В полдень говорят труженики и путники: "Мы видели, как она склонилась над Землей из окон заката. Зимой говорят занесенные снегом: "Она придет с весной, шагая по холмам". И в летний зной говорят жнецы: "Мы видели, как она пляшет с осенними листьями, видели снег в ее волосах". Все это сказали вы о красоте. На деле же говорили вы не о ней, но о своих неисполненных желаниях, А красота - не желание, а экстаз. Это не жаждущие уста и не пустая протянутая рука, Но пламенное сердце и очарованная душа. Это не образ, что вам хотелось бы видеть, и не песня, что вам хотелось бы слышать. Но образ, который вы видите, даже если сомкнете глаза, и песня, которую вы слышите, даже если закроете уши. Это не смола на морщинистой коре и не крыло, сросшееся с когтем. Но вечноцветущий сад и сонм вечнолетящих ангелов. Красота есть Жизнь, снимающая покров со своего святого лика. Но Жизнь - это вы, и покров - это вы. Красота есть Вечность, глядящаяся в зеркало. Но Вечность - это вы, и зеркало - это вы.
О РЕЛИГИИ И просил старый жрец: - Скажи нам о Религии. И он сказал: - Разве говорил я сегодня о чем-то ином? Разве не есть религия дело и помышление, радость и удивление, вечно возникающее в душе, даже когда руки обтесывают камень или трудятся за ткацким станком? Кто может разостлать свое время перед собой, говоря: "Это для Бога, а это для меня; это для моей души, а это - для тела"? Все ваши часы - крылья, своими взмахами рассекающие пространство. Лучше бы нагим был тот, кто облачается в свою мораль, как в лучшие одежды. Ветер и солнце не причинят вреда его коже. Самая свободная песня не пройдет сквозь решетку и проволоку. И тот, для кого поклонение - окно, которое отворяют и затворяют, еще не бывал в доме своей души, чьи окна - от зари до зари. Ваша каждодневная жизнь - ваш храм и ваша религия. Когда бы вы ни вошли в него, берите все свое с собой. Берите плуг и горн, молот и лютню, те вещи, что вы сделали по необходимости или в удовольствие. Ибо в мечтаниях вы не можете ни подняться выше своих успехов, ни пасть ниже своих неудач. И берите с собой всех людей. Ибо, поклоняясь, вы не можете ни взлететь выше их надежд, ни унизиться ниже их отчаяния. И если бы вы познали Господа, вам не пришлось бы разгадывать загадки. Посмотрите вокруг, и вы увидите, как он играет с вашими детьми. Посмотрите в пространство, вы увидите, как он ступает по облакам, простирает руки-молнии и опускается дождем. Вы увидите, как он улыбается в цветах, поднимается и машет рукой в древесной листве.
О СМЕРТИ Потом заговорила аль-Митра: - Теперь скажи нам о Смерти. И он ответил: - Вам хочется узнать тайну смерти. Но где вы найдете ее, как не в сердце жизни? Сова, чьи глаза завязала ночь, не может снять покров с таинства света. Если вы подлинно хотите узреть дух смерти, распахните свое сердце перед плотью жизни. Ибо жизнь и смерть едины, как едины река и море. В глубине ваших надежд и желаний лежит молчаливое знание запредельного; И, как семена, спящие под снегом, ваше сердце видит сны о весне. Верьте снам, ибо в них скрыты врата в вечность. Ибо что значит умереть, как не встать нагим на ветру и растаять на солнце? И что значит перестать дышать, как не освободить дыхание от его беспокойных приливов и отливов, чтобы оно могло подняться, расшириться и беспрепятственно искать Бога? Лишь тогда вы будете петь по-настоящему, когда изопьете из реки молчания. И начнете восхождение, лишь когда достигнете вершины. И лишь тогда вы исполните свой подлинный танец, когда Земля потребует к себе вашу плоть.
ПРОЩАНИЕ Потом он сошел по ступеням храма, и народ последовал за ним. Он дошел до своего корабля и встал на палубе. И, снова обратясь к народу, возвысив свой голос, он сказал: Народ Орфалеса, ветер велит мне покинуть тебя. И, хотя я не так спешу, как ветер, все же я должен идти. Мы, путники, вечно ищущие безлюдного пути, никогда не начинаем день там, где закончили предыдущий; и восход солнца никогда не застает нас там, где нас покинул закат. Мы в пути даже тогда, когда Земля спит. Мы семена живучего растения, и, как только мы достигаем зрелости и сердца наши переполняются, ветер подхватывает нас и рассеивает. Коротки были мои дни среди вас, но еще короче слова, что я сказал. Но если мой голос затихнет у вас в ушах и моя любовь сотрется в вашей памяти, я приду вновь. И с сердцем, более полным, и устами, более воздающими духу, буду я говорить. Я ухожу с ветром, народ Орфалеса, но я не кану в пустоту; Если в этот день не суждено сбыться вашим желаниям и моей любви, то пусть он остается обещанием, пока не наступит другой день. И я был подобен туману. В безмолвии ночи бродил я по вашим улицам, и дух мой входил в ваши дома, биение вашего сердца было в моем сердце, и ваше дыхание - на моем лице, и я знал всех вас. Да, я знал вашу радость и вашу боль, и, когда вы спали, ваши сны были моими снами. Часто я был среди вас озером среди гор. И, достигнув моей глубины, ручьи и реки все же не переставали петь. Но нечто более сладостное, чем смех, и более великое, чем страсть, пришло ко мне. Тот, в песне которого ваше пение - всего лишь беззвучный шепот. Вам сказали, что даже если вы цепь, вы слабы, как ваше слабейшее звено. Но это лишь наполовину истина. Вы и крепки, как ваше крепчайшее звено. Оценивать вас по самому малому из ваших дел - значит измерять силу океана по хрупкости его пены. Судить о вас по вашим неудачам - значит возлагать вину на времена года за их непостоянство. Да, вы подобны океану, и, хотя севшие на мель корабли ждут прилива у ваших берегов, вы, даже если вы океан-, не можете торопить свои приливы. Еще вы подобны временам года и, хотя зимой своей вы отрицаете свою весну, Весна, покоясь в вас, улыбается в дремоте и не таит обиды. Ваши мысли и мои слова - волны, расходящиеся от запечатанной памяти, которая хранит следы нашего прошлого и тех давних дней, когда Земля не знала ни нас, ни саму себя. Эти горы и равнины - колыбель и ступени. Всякий раз, как вы проходите мимо поля, где покоятся ваши предки, вглядитесь и вы увидите самих себя и детей ваших, пляшущих, взявшись за руки. Воистину нет большего дара для человека, чем тот, что превращает все его цели в запекшиеся губы, а всю Жизнь - в источник. И в том моя честь и награда, что, когда бы я ни пришел к источнику напиться, я вижу, что живая вода сама жаждет. И она пьет меня, пока я пью ее. Вы даете много, но вовсе не знаете того. Истинно, доброта, которая глядится в зеркало, обращается в камень. И доброе дело, которое упивается собой, порождает проклятие. ... И вы говорили:"Он держит совет с лесными деревьями, но не с людьми. Он сидит одиноко на вершинах холмов и смотрит на наш город". Верно то, что я поднимался на холмы и бродил в дальнем краю. Как еще было мне увидеть вас, если не с высоты и не издалека? Как можно быть воистину близко, не будучи далеко? я искал лишь тайну вашей радости и боли и охотился лишь на ту часть вашей сущности, что блуждает по небу. Но охотник был и добычей; Ибо многие стрелы покинули мой лук лишь затем, чтобы найти мою грудь. И кто летал, тот и ползал; Ибо, когда я расправлял свои крылья под солнцем, их тень на земле была черепахой. И я, верующий, предавался сомнению; Ибо часто я вкладывал перст в свою рану, чтобы более поверить в вас. И вот с этой верой и знанием я говорю: Вы не заточены в свои тела, и вас не удержат дома и поля. Суть ваша обитает над горами и блуждает с ветром. Она не тварь, что выползает на солнце погреться или роет ходы во тьме, чтобы уйти от опасности Но нечто свободное, дух, который окутывает землю и движется в эфире.
|
||